Для нас привычно годами хранить память о катастрофах и поражениях амбициозных проектов прошлого: гибель корабля «Титаник», крушение космического шаттла «Челленджер»…

В ближайшее время этот список дополнит отречение Папы Бенедикта XVI. Не верьте рассказам, что мы присутствуем при заурядном уходе в отставку политического лидера – на наших глазах дописывается последняя страница важной главы европейской истории. И, кажется, теперь мы оказались тревожно близки к эпилогу.

Начало этой главы было положено в октябре 1962 года открытием Второго Ватиканского собора – событием, которое, как казалось тогда, было призвано навсегда изменить облик Католической Церкви, а, возможно, и всего Христианства. 1962 год выдался щедрым на знаменитые происшествия: 5 августа умирает Мерлин Монро, 4 октября СССР доставляет на Кубу 160 ядерных зарядов для баллистических ракет, провоцируя эскалацию Карибского кризиса, 5 октября Великобритания просыпается под звуки «Love me do!» — первой песни молодой группы «The Beatles», 11 октября Католическая Церковь открывает Вселенский Собор, главная цель которого – как мы бы сейчас сказали, провести глобальный ребрендинг традиционного Христианства.

Инициаторы созыва собора не скрывали – его решения призваны обновить Церковь, сделать ее более открытой миру, чтобы она могла активно участвовать в современных ей масштабных процессах.

Собор длился без малого три года и за это время ему, действительно, многое удалось поменять: легализуется богослужение на национальных языках (до этого католики во всем мире служили на латыни), в качестве нормы внешней жизни Церкви принимается экуменизм – сотрудничество и совместная молитва с последователями других конфессий, утверждается право всех людей на религиозную свободу, заложенную в их единой природе.

Эти перемены настолько радикальны, что провоцируют раскол – от Церкви отходит группа католиков-традиционалистов, самым известным сторонником которых сегодня является киноактер Мел Гибсон. Но даже раскол не в силах остановить начатое: обновленная Церковь идет навстречу стремительно прогрессирующему миру.

Реформы Второго Ватиканского собора подарили миру новых Пап – публичных сторонников аджорнаменто (ит. — обновление). Итогом этого процесса можно считать избрание Иоанна Павла II (Кароля Войтылы) – первого понтифика не-итальянца более чем за четыре с половиной века.

Иоанна Павла II в католической среде нередко называют«Папа прав человека»: поляк, переживший тоталитарное господство фашистской Германии и коммунистической России, годами настраивавший свой народ на возрождение и осознание собственной уникальности и свободы, этот лидер, как никто другой, понимал ценность личного выбора человека.

Он до последнего верил, что универсальность, коммуникабельность и открытость приведут к возрождению Церкви, привлекут в нее представителей новых поколений. За эту активность его также нередко называли «Папа молодежи».

Удивительно, но все позитивистские инициативы Иоанна Павла II реализуются на фоне объединения и взаимной интеграции Европы. Оптимизм, который Папа пытается привнести в жизнь Церкви, во многом созвучен оптимистическим настроениям политиков от создания и расширения Европейского Союза. И хотя радикальным культурным доктринам Новой Европы даже такой Папа видится враждебным ретроградом, публичная политика как Ватикана, так и Европы, строится на вере в индивидуальную способность людей совершить осознанный выбор блага и его ответственное исполнение.

После смерти Иоанна Павла II тиару понтифика получает Папа Бенедикт XVI (Йозеф Ратцингер), бесславный финал правления которого мы вынуждены сегодня наблюдать.

Добровольное отречение Бенедикта XVI от престола – событие беспрецедентное для Католической Церкви и исключительное для истории Христианства и Европы. Никаких оправданий в возрасте или состоянии здоровья понтифика найти для такого поступка нельзя: Папа, несомненно, адекватен и дееспособен, что же до прожитых лет, число которых сегодня пытаются сравнивать с возрастами римских первосвященников за все прошедшие столетия, то во-первых, истории известны более взрослые понтифики, а во-вторых, степень развития и оснащения медицины сегодня (и в том числе системы здравоохранения Ватикана) ни в какие сравнения не идет с прошлым.

Но главное: служение понтифика просто не предполагает самоотвод или пенсию, как не допускало его, например, служение апостолов. Поэтому отказ Бенедикта от папского трона заставляет говорить о несомненном кризисе, в который оказывается ввергнута Церковь с его уходом.

Содержание любого учебника по истории Западной Церкви строится на описании бесконечных конфликтов, политических кризисов и внутренних раздоров, терзавших ее. Но все эти сложности проистекали из категорической важности Церкви, ее значимости для жизни Европы и остального мира. Сегодня ситуация резко изменилась. Стены курии никто не осаждает, на безопасность папского престола не покушаются. И все же Папа оставляет трон, прикрываясь малоубедительной и банальной формулировкой – «я устал, я ухожу».

Причиной отречения в таком случае может быть только одно: разочарование и чувство беспомощности, о которых понтифик прямо говорит в своей речи. У него не осталось сил руководить Церковью и бороться за нее в современных условиях.

Признание шокирующее! Это вызов и приговор европейской цивилизации. Хочется удивленно воскликнуть: до какой черты мы откатили мир, если пожилой понтифик не в силах просто дожить на своем служении срок, отпущенный ему Господом? Ведь все предыдущие столетия воинствующая Церковь жила с уверенностью, что, кому-кому, а собственному монарху она всегда сможет обеспечить стабильность и достойный покой. Ан нет!

Бенедикт XVI унаследовал от Иоанна Павла II множество проблем, как внутрицерковных, так и внешних. Что бы ни говорили, вслед за своим предшественником он стремился быть Папой для всех, всего мира.

Но если Иоанн Павел добротой и условной широтой взглядов стремился разбудить в людях первичный интерес к духовной жизни, Бенедикт старался раскрыть им необходимость принять внутренний выбор и ответственность за его последствия.

Удивительным образом, и здесь стратегия, определенная понтификом для Католической Церкви, повторила судьбу Евросоюза. Еврозона, настигнутая кризисом, оказалась перед угрозой распада. Германия как наиболее стабильная страна была вынуждена начать проводить внутри нее политику ответственности и ограничений перед лицом вызовов мира.

Немец Ратцингер в своей деятельности руководствовался той же логикой. К сожалению, и Церковь, и Европейский союз мало от этого выиграли.

За годы правления Бенедикт XVI снискал все возможные упреки от «прогрессивного человечества»: ему ставили на вид участие в Hitler-Jugend в детстве и потворство отрицателям Холокоста в старости, помощь педофилам от Церкви в бытность кардиналом и «крышевание» теневых доходов и финансовых схем Ватиканана посту понтифика, неуважение к мусульманам, иудеям, атеистам, сексменьшинствам, зоозащитникам, etc., etc.

И все это за то, что, согласуясь с логикой Второго Ватиканского собора, он лишь пытался познакомить мир со сложным и живым феноменом Церкви. Doesn’t accept!

Теперь Церковь осиротела. Не только лишь по причине ухода лидера, но из-за отсутствия понимания, каким должно быть ее руководство, куда ей идти? Если бы мы видели целеустремленного Папу, который сгорел на работе, но передал Церкви силу для понятного движения, ситуация была бы иной. Но сейчас Церковь потеряна и обезглавлена.

В результате этих событий неизбежно в церковной среде не только будет подвергнута критике деятельность Иоанна Павла II и Бенедикта XVI, но и может быть поставлен вопрос о реализуемости целей, утвержденных Вторым Ватиканским Собором. Ведь именно на этих решениях основывалась политика сближения Церкви с миром последних десятилетий.

Так что же ждет Католическую церковь в ближайшем будущем? Как показывает исторический опыт, из подобных ситуациях есть только два логичных выхода: реакция – возврат назад, причем, возврат нарочитый, вплоть до формальной реконструкции, или компромиссное слияние обанкротившейся новизны с героической реакционностью.

Реконкиста Католической Церкви может быть реализована по двум сценариям: итальянскому или африканскому. Ватикан управляется Святым Престолом, жизнь Святого Престола определяется римской курией, в которой на протяжении столетий заправляют итальянцы.

Это самостоятельная корпорация со своими традициями, устоями и уникальным образованием. Она без малого полтысячелетия производила из себя Пап и обеспечивала их относительно беспроблемную преемственность. Приход понтификов-иностранцев не отменил эту многовековую реальность, они лишь заполучили себе под боком молчащую до определенной поры фронду.

Так, например, хорошо известно, что, когда старший кардинал-дьякон Перикле Феличи (итальянец по рождению и воспитанию) должен был объявить собравшимся на площади возле собора Святого Петра, что Папой был выбран Кароль Войтыла, он несколько раз перед этим переспрашивал его имя и в итоге записал его на бумажке, бормоча «Войтыла?! Что за варварский язык!»

Так что, несмотря на широкую церковную интеграцию, в Ватикане остались традиционные местные круги, которые весьма сильны, и сегодня они получили аргументы в поддержку своей позиции: царствование «пришельцев» — поляка и немца – обернулось для Церкви бедой, и единственный правильный выход – вернуться к Папе итальянцу, господству Римской курии.

Важно понять — здесь играет главную роль не принадлежность к национальности, а фактор определенной культурной традиции. Итальянские католики – те, кто несколько веков жил в укладе, предполагающем очень высокое качество церковной жизни: дисциплины, богословия, общения с миром по определенным канонам. Все это сегодня может оказаться вновь востребованным.

С другой стороны, героем такой реконкисты может стать африканец или человек с африканскими корнями. Если приглядеться, как живет сегодня Католическая Церковь, станет быстро заметно, что наиболее стремительно она набирает сторонников в африканских странах. Не секрет, что именно среди африканских католиков практикуется наиболее ревностное отношение к соблюдению догматов, к строгости обыденной жизни.

На фоне штормов, которые переживает Католическая Церковь в Америке, на фоне раздробленности и индифферентности, которыми периодически страдает католичество в Европе, африканское католичество является своеобразным «столпом и утверждением истины». Африканское католичество на местах до сих пор испытывает проблему противостояния с исламом. В арабских странах, в том числе и в африканских, христианство подвергается гонениям. Есть исповедники, мученики, принимающие сегодня смерть за веру, и это не проходит незамеченным и для католического мира. Поэтому многие считают, что религиозное обновление придет в Католическую Церковь через эти сравнительно недавно обращенные народы.

Если посмотреть на пятерку лидеров претендентов на папский престол по версии международных букмекерских контор, мы увидим, что завершают ее два итальянца – архиепископ Анджело Скола и кардинал Тарчизио Бертоне – представители итальянских элит, занимающие важные должности в Курии. Посередине идет канадец Марк Уэлле – председатель Папской Комиссии по Латинской Америке, что подтверждает заинтересованность католического мира Европы в опоре на страны третьего мира. И возглавляют рейтинг темнокожие кардиналы нигерийского происхождения — Фрэнсиса Аринзе и Питер Тарксон.

Если прогноз окажется верным и на престол в Ватикане взойдет темнокожий Папа, его, неизбежно, будут сравнивать с Обамой – первым темнокожим американским президентом. Однако, сравнение окажется сугубо внешним: если перед американским президентом все еще сохраняется необходимость провести американское общество через подобие Ватиканского Собора, новый Папа, какого бы цвета ни была его кожа, будет вынужден отстраивать заново самобытность Церкви, уводя ее от соблазнов и непонимания секулярного мира. Ведь если смотреть на неудачи стремлений Пап-иностранцев, легко заметить, что мир обошелся с ними инфантильно согласно евангельской притче о детях, которые сидят друг напротив друга и сыплют упреками: «Мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам плачевные песни, и вы не плакали». (Лк. 7, 32).