С таким вопросом мы обратились к протоиерею Владиславу СВЕШНИКОВУ, настоятелю Московского храма Трех Святителей на Кулишках.

Кто такой духовник или духовный отец?

По большей части в церковной практике духовником или духовным отцом является священник, с которым те, кого принято называть его духовными чадами, совершают общий путь ко спасению. Но, поскольку он не просто рядом идущий, а еще и священник, он, во-первых, совершает таинство (в первую очередь речь идет о таинстве покаяния - исповеди). Во-вторых, он как пастырь стремится помочь духовному чаду, чтобы в душе последнего внедрились те духовные и нравственные качества жизни, которые находятся в пространстве Священного Писания и Предания. И если с Писанием дело довольно просто, потому что оно для всех одно и в каждом конкретном случае речь идет только о том, как применить к данному конкретному лицу различные евангельские принципы, чтобы сделать их осуществимыми, то в Предании по его бесконечности и возможностям многообразных форм проявления, область деятельности духовника становится гораздо более обширной, значимой. Он стремится нежно и ласково показать, в чем некоторые жизненные установки его духовных чад не соответствуют духу Предания и что, напротив, следовало бы в этом духе Предания раскрывать и развивать в себе, в своей душе и в своей жизни. Но это в обычной практике.

Есть и идеальные случаи (есть и ниже обычного, тогда они являются искажением отношений духовник - духовное чадо), они встречаются очень редко, но особо ценные. Это тот особый тип отношений, когда духовник посредством духа Святого знает полноту содержания души своего духовного чада и открывает ему то, что дух Святой открывает. И в таком случае духовник показывает своему духовному чаду его личный путь ко спасению, при том, что они объединены духом и содержанием общей молитвы, как общей, так и литургической.

Существуют какие-то особенности в отношениях между духовным отцом и духовными детьми?

По-настоящему чаще всего не понимается главное, что отношения духовный отец - духовное чадо - понятия и реальность глубокие и существующие. Но для этого совершенно не обязательны ни условия послушничества и послушания, ни требования и претензии, чтобы духовники непременно и как можно быстрее научили всему, что они знают сами.

Духовный отец на самом деле внутренне, не обязательно с долгими словами и размышлениями, входит в жизнь духовных детей. В жизнь тех, кто с ним - просто потому, что он их любит, и душа за них болит. И одним только фактом, что душа о них болит, они оказываются вместе и вместе идут путем спасительным. А он старается вести их ко Христу.

Духовный отец чуть впереди, потому что так оказался поставлен, и таинственным явлением духовной жизни его как нового лица, первого лица и своей любовью, имеющей очень обширную направленность. Потому что расширяющееся сердце вмещает в себя всех. Во всяком случае, всех, кто к нему прибегает. Таким образом, в общине и осуществляется то духовное содержание жизни, при котором духовный отец частным образом сказанным словом, проповедным словом, всем примером своей жизни, простотой в общении, скромностью, беспретенциозностью, нетребовательностью - не духовной нетребовательностью, духовная должна быть, разумеется, требовательность - (нетребовательностью для себя) достигает гораздо большего.

Потому что тогда его духовное чадо видит перед собою образец хорошего опыта духовной жизни, который к тому же не отдален страницами книги или какого-нибудь рассказа, а наоборот, предельно приближен непосредственным и личным общением. Вот тогда это и есть настоящий духовный отец, который заботится о своих детях. Заботится не тем, что доставляет им необходимые средства, а самим фактом их общего движения.

Насколько полным должно быть послушание духовнику? Потому что иногда приходилось читать о буквальном, абсолютном послушании. Например, по воспоминаниям духовных чад тех же оптинских старцев, советы спрашивались обо всем, вплоть до механических действий - какую книжку прочитать или в какую сторону пойти.

Какую книжку прочитать - как раз не механическое действие. Это может быть очень хороший способ управления и помощи в духовной жизни человеку, которому некоторые книги могут оказаться неполезными (даже вполне нормальные, имеющие хорошее христианское содержание) как несвоевременные. С другой стороны, предложение неофитам читать «Добротолюбие», которого еще не поймет современный человек, как правило, показывает странный монашеский опыт духовника.

Кстати говоря, что еще очень важно для духовника, так это понимание того, что мир постоянно ставит новые проблемы. И нужно пытаться увидеть разрешение этих проблем, именно как новых, если не по существу, то, по крайней мере, по формам, по новым принципам, по новым содержаниям. Начиная от таких простых вещей, как отношение к Интернету, к телевидению.

 

А отношение к грехам меняется?

Отношение к грехам принципиально остается то же. Оно меняться не может, и в этом смысле можно как бы лозунг древних отцов «лучше смерть, чем грех», оставить навсегда как лозунг и знамя. Лучше смерть, чем грех.

Другое дело, что, входя в область конкретного рассмотрения греховной жизни того лица, которое подходит к духовнику, нужно увидеть и ему помочь увидеть то, к чему следует пока, по крайней мере, отнестись более-менее снисходительно и спустить это как не то, что бы должное, а как временно допустимое. Не то, что грех надлежит культивировать, а в том плане, что, может быть, и нужно в этом грехе каяться, но не особенно сильно, зная, что энергия не безгранична, и силы души нужно пустить на то, что является более важным.

Это является одним из больших постоянных казусов, потому что увидеть, что важно, для этого нужен ум духовный, и совсем не обязательно он совпадает с практическим умом, со сметкой, если она есть у духовника, либо с его знаниями древних традиций. Но, во всяком случае, тот опыт, когда есть автоматическое требование абсолютного послушания, совершенно не ведет к исполнению главной задачи, которая состоит в воспитании в человеке, который приходит к священнику, подлинной духовной свободы.

Он пришел из одного вида рабства попадает в другой вид рабства. И он никогда не узнает, что такое духовная свобода. Тем более, что это дело довольно тонкое и требует очень серьезного подхода. Больше того, я бы сказал, беседуя со многими священниками, многие даже не понимают, что такое эта духовная свобода, и потому воспитать своего ученика в рамках духовной свободы они просто не могут. Все эти послушания важны на самом деле до тех пор, пока они воспитывают в человеке понимание того, как осуществляется духовно свободная жизнь. И послушание на самом деле не ограничивает свободу - оно дает для нее начало, определенные рамки, как форма сонета или еще того более - «венка сонетов», где очень строгая определенная форма, но внутри которой могут быть осуществлены высшие проявления творческой поэтической возможности.

Когда говорят, духовник благословил сделать, что это значит?

Это значит велел.

Но зачем человек идет за благословением к священнику?

По-всякому бывает. В основном, если он идет за благословением к священнику, то он идет за санкцией, санкцией на то решение, которое он уже сам принял. Например, он хочет поехать в Дивеево, и говорит: «Батюшка, благословите поехать в Дивеево». Я с трудом представляю себе такую редкую ситуацию, когда батюшка говорит: «Нет, не благословляю».

 

А если священник благословляет поступать так, что ты не можешь? Или он тебя уже благословил, а ты чувствуешь, что ты не в состоянии принять его решение?

Если между духовным отцом и духовным чадом нормальные отношения, то - не можешь и не можешь - дело просто кончается. Если действительно не можешь, если не выдуманная немочь.

В нормальной ситуации оба - и священник и тот, кто послушание не выполнил, - относятся к этому нормально. Ну что же? Ну, увидели, ну, поняли. Все хорошо, жизнь идет, жизнь не кончается. Настаивать, в таком случае, на обязательности выполнения решения, значит иметь священническое своеволие или послушническое своеволие. Это только кажется, что человек находится в области послушания, на самом деле, он находится в области своеволия.

Даже когда речь идет о таких обычных благословениях, которые ради смеха разделены на две категории. Одна женщина говорит: «Батюшка, у меня много во рту скопилось слюны. Благословите сплюнуть». А другая: «Батюшка, у меня во рту скопилось много слюны, куда благословите - направо или налево сплюнуть?» Этот пример свидетельствует не только о том, что обычно подходят за благословением по мелочи, для которой не требуется никакого благословения. Он, конечно, карикатурный, и таких не бывает на самом деле. Но по типу - бывает сколько угодно вопросов по мелочам, на которые никакого благословения специального не требуется. Либо от священника требуется санкция, требуется выбор в альтернативной или мнимой альтернативной ситуации. Но, как правило, речь в таких случаях идет о человеческой безответственности.

Другое дело, что для серьезных решений, особенно духовного порядка, безусловно, требуется внутренний совет, который даже и не столько совет, сколько рассуждение о содержании проводимого дела. Чтобы было ясно, что оно духовно и неопасно, полезно и плодотворно. И, соответственно, наоборот.

Если духовник посоветовал одно, родственники говорят другое, а сердце подсказывает третье, что в этой ситуации стоит сделать?

Плюнуть, и сделать по-четвертому. Ну, а на деле, - когда как. Иногда оказываются правы родственники, хотя бы потому, что священник может не знать полноту ситуации. Иногда оказывается прав священник, потому что родственники не понимают полноту духовного отношения. А иногда оказывается право сердце. Хотя своему сердцу в целом доверять не особенно возможно, потому в своей ветхости, во всех своих возможностях понимания действительности, в том числе и интуитивного понимания, ошибки вероятны и возможны ровно так же, как и верные решения. Так что и то, и другое, и третье, а там, может быть, и четвертое, и пятое.

Самое лучшее - если речь идет о понимании промысла Божия - когда человек искренне желает исполнять волю Божию, и в этом отношении он рассматривает все свои дела. А так как они могут быть рассмотрены как исполнение (или неисполнение) воли Божией, то лучшим ориентиром верности оказываются обстоятельства. Обстоятельства, посылаемые промыслом, наиболее четко подсказывают картины и направление жизни. Нужно тебе или не нужно уходить с работы, потому что тебя зовут на другую работу? Предоставь все воле Божией, предоставь все промыслу, и через какое-то время так сложатся обстоятельства, что окажется, что иным образом нельзя было поступить, чем тем, который подсказывает промысел.

Если случится конфликт с духовным отцом, стоит к кому-то обращаться за советом? И можно ли менять духовного отца?

Такие ситуации требуют каждый раз индивидуального разбора. Чаще всего не стоит, особенно, если вопрос мелкий. Потому что у нас в жизни крупных вопросов вообще не так уж много. Тем более, что ошибка, даже если она действительная ошибка, а не мнимая, если она не приводит к каким-то очевидным, быстро действующим отрицательным исходам, ошибка есть вещь полезная и преодолимая. Полезная, потому что дает возможность увидеть еще раз себя и все, что тебя окружает, на более верных жизненных основаниях. Не стоит забывать, что каждое становление верных отношений не проходит без ошибок.

Но все имеет значение только в тех случаях, когда возникают неправильности. В некоторых случаях без совета просто не обойтись. Особенно, когда кажется, что совет, или предложение, или приказ священника имеют явно нравственно или недопустимый, или сомнительный характер. И в таком случае посоветоваться было бы, конечно, не худо, поскольку тупое послушание в таком случае ничего хорошего не дает.

Что же касается смены духовников, да, она возможна. Во-первых, когда священник, духовник грешит ересью. Тогда, естественно, совершать подобное ему - грех, означающий отлучать себя от общего церковного, отлучать себя духа Святого. Да, можно, когда священник тяжко согрешает каким-то грехом, связанным с тобой лично. Я не говорю, когда священник блудит, поскольку дело нечастое, но любым другим явным образом, скажем, себялюбием с твоей помощью или еще чем-то. И ты видишь, что не спасаешься. Наконец, печально, но сменить духовного отца можно в тех случаях (лишь бы это не стало нормой), когда оказалось, встреча была почти случайной, когда налицо ваше глубокое несоответствие. И кто прав, кто виноват, даже лучше не разбираться.

Старец отличается от духовного отца?

Я не знаю, что такое старец. Я знаю, что такое младостарец.

Хорошо, что такое младостарец?

Не хочу говорить только потому, это прекрасно описано митрополитом Сурожским Антонием в одном из великолепных докладов, который прямо говорит о младостарчестве. Я просто к каждому слову присоединяюсь.

«Речь не идет о том, чтобы различать между молодыми или старыми безумцами. Речь идет здесь о том, чтобы по возможности оценить духовную зрелость человека, его способность быть руководителем для человека» - говорит владыка Антоний. - «Старец - это не просто человек, который долго занимался пастырской работой и приобрел какой-то навык или опытность; старец в настоящем смысле - это нечто иное, это благодатное состояние. Старцев не "выделывают", старцы силой Святого Духа рождаются; и если говорить о том, что характеризует старца, то я скажу коротко и о том, каково место старчества по отношению к обычному священству.

Мне кажется, что есть в духовничестве три степени. Есть приходской священник, роль которого - совершать таинства Церкви. Он может не быть хорошим проповедником, он может не давать никаких советов на исповеди, он может ничем не проявлять себя в пастырском отношении. Достаточно того, что он совершает Божественную литургию, если только он помнит, что чудо Божественной литургии или других таинств совершается Господом. Но это не значит, что ему дано право или возможность руководить другими людьми. Рукоположение не дает человеку ни ума, ни учености, ни опытности, ни духовного возраста. Оно дает ему страшное право стоять перед престолом Божиим там, где только Христос имеет право стоять. Он в каком-то смысле икона, но он не должен воображать, будто он святыня.

Есть другая степень. Это священник опытнее или старше, который более научен и призван давать наставления другому человеку о том, как идти от земли на небо. И этот священник должен быть предельно осторожен. Он не должен говорить того, чего он опытно не пережил или чего он как-то своим нутром не знает. Мы приходим к духовнику с тем, чтобы встретить проводника дверей до Царства Божия. Но если он там не бывал, он нам ничего не может дать. Об этом должен задумываться каждый духовник, каждый священник, которому приходят люди на исповедь. Можно ли сказать, что каждый священник имеет в себе способность каждому человеку сказать то, что ему нужно? Нет. Бывает так, что исповедующий священник или просто священник, к которому пришел человек на духовную беседу, слышит его, понимает то, что говорится, но ответа у него нет. В таком случае священник должен быть честен и сказать своему духовному чаду: "Все, что ты мне сказал, я понимаю, но ответа у меня для тебя нет. Я буду молиться о тебе. И ты молись, попроси Бога о том, чтобы Он мне простил то, что по своей неопытности я не могу тебе и Ему послужить в этой встрече, но я тебе не могу сказать ничего".

А есть еще третий уровень. Это старчество, уровень тех людей, которые, говоря образно, почти всю дорогу прошли до дверей Царства Небесного, может быть, не вошли в него, а может, допущены были в него, но были посланы обратно, на землю, к нам, чтобы нас вести в это Царство. Вот это старец. Это человек, который весь путь прошел до глубин своей души, дошел до того места, где запечатлен образ Божий в нем, и который может говорить из этих глубин. Но старцем самого себя не сделаешь, и, если можно так выразиться, старцами не рождаются. Это люди, которых коснется благодать Святого духа и которые отзовутся на нее и будут верными, - верными тому, чему учит нас Христос, и верными тому, что говорит дух Святой в их душах. Старцы - явление редкое.

Если бы самый неопытный священник так относился к исповеди, то он был бы уже тайносовершителем; а старец только тогда старец, когда он именно так может относиться к человеку - и на исповеди и вне исповеди при всякой встрече. И так мне хотелось бы сказать громко, на всю Русь: Берегитесь, братья мои, священники! Берегитесь, не приниимайте на себя роль, которая не соответствует вашему духовному возрасту, будьте просты! Будьте просто священниками - это уже так много! Человек, который силой благодати Святого духа может совершить Литургию, может окрестить ребенка, может помазать миром, это не мало, это нечто столь великое!»

Нужен ли духовный отец священнику?

Как правило, нужен, особенно молодому. Если священник уже напитан хорошим духовным опытом, исповедоваться все равно необходимо. По возможности чаще, чем это принято в современной Православной Церкви, потому что очень многие священники исповедуются только на общих исповедях в епархии.

То есть два раза в год?

Да, два раза в год. А что же, священники меньше грешат, что ли? Внутренними грехами они не меньше грешат, чем другие люди. Поэтому, конечно, желательно гораздо чаще исповедоваться. Исповедь необходима, потому что вообще необходим непрекращающийся покаянный опыт жизни.

И к руководству в духовной жизни священники не привыкли. Они не знают, что это такое, они умеют только руководить, а быть руководимыми, как правило, не умеют и не хотят. Но молодым священникам, конечно, лучше все-таки набираться опыта под руководством более опытного священства.

А не страшно священнику становиться духовником? Ведь речь идет об ответственности за души человеческие?

Ну, это вопрос, относящийся к области психологии. Так же ведь не получается, что ты решаешь: «Стану-ка я духовником». Идет жизнь, идет процесс, становишься священником и, тем самым, возлагаешь на себя ряд обязанностей. Приходишь на исповедь - приходят к тебе люди, исповедуются. Некоторые исповедуются часто, кроме того, у них возникают вопросы, кроме того, возникает необходимость за них молиться, кроме того, идет уже отчасти общая жизнь. Вот так и получается. А не то, чтобы ставишь себе задачу: пункт один - стать духовником.

Хотя и это страшно.

 

Справка:

Протоиерей Владислав Свешников родился в 1937 году. Окончил ВГИК, киноведческий факультет. Именно там впервые прочитал Библию, которая, по его словам, «навсегда стала самой ценной книгой, но до прихода в Церковь оставалось еще 5-6 лет работы в Госфильмофонде, в течение которых на окончательное решение влияли жизнь, книги и друзья. Именно в этот период открывалась неправильность жизни без высших идеалов, в то время, как все жизненные обстоятельства подталкивали к тому, что есть правда выше человека, и эта правда Божественная.

Поскольку в семидесятые годы XX века поступить в семинарию человеку с высшим образованием было практически невозможно, в 1976 был рукоположен в Калининской (ныне Тверской) епархии в городе Осташков, где несколько лет служил у мощей преподобного Нила Столобенского.

Сейчас настоятель храма Трех Святителей на Кулишках, профессор Свято-Тихоновского православного гуманитарного университета. Написал несколько книг, в частности, первый после государственного переворота 1917 года, учебник по нравственному богословию "Очерки Христианской Этики", "Заметки о национализме подлинном и мнимом".