– Каковы Ваши впечатления от фильма?    

– Я смотрел все серии. Первое впечатление было резко отрицательным – фильм существенно отличается от книги. Я знаю многих людей, любящих Толкина, которые тоже негативно отреагировали на эту экранизацию. Дело не в отдельных эпизодах, а в том, что сильно искажены образы героев и серьёзно изменён ход некоторых событий.

Но когда первая негативная реакция уляжется, начинаешь понимать: это же сказка. А сказку можно рассказать по-разному. Важно, чтобы не был искажен принципиально смысл. К тому же, у кино другой язык, которым не всё можно передать. И, наоборот, какие-то вещи нельзя передать языком книги. Режиссёр фильма Питер Джексон хорошо это чувствует. То, что в книге показано гораздо ярче, он выразить не может или вынужден исказить, приземлить. А некоторые вещи удаются ему гораздо лучше.

Это отмечали многие критики. Например, эпизод, когда Гэндальф изгоняет из короля Теодена дух злого мага Сарумана, показан очень ярко. В русском переводе Гэндальф говорит чуть ли не на церковно-славянском языке, это по сути экзорцизм.

Питер Джексон понимал, что он снимает – это, наверное, главное, что можно сказать о фильме.

– Многие отмечают, что в книге и в фильме есть прямые аналогии с Библией. Вы согласны с этим? На какие места Вы хотели бы указать как на важные с духовной точки зрения?

– Мне кажется, Толкин не ставил себе явных миссионерских целей. Просто «от избытка сердца глаголят уста». Он был верующим христианином, католиком. Многие образы «Властелина Колец» он взял из обыденной жизни, но придал им символичный смысл.

Например, Кольцо. В трилогии Толкин построил сюжет на судьбе того самого кольца, которое Бильбо Бэггинс нашёл в «Хоббите». Вообще кольцо – очень глубокий архетип. У многих древних народов оно символизировало вечность. Блудный сын из евангельской притчи, вернувшись к отцу, получает перстень на руку. При венчании обмениваются кольцами. Есть упоминания о кольце, перстне и в Новом, и в Ветхом Завете. Это символ посвящения, принадлежности, милости, власти. Вспомните, что перстнем запечатывали документы.

И вместе с тем Толкин вложил в Кольцо дополнительный смысл. Его Кольцо, выкованное могучим демоном, пробуждает в душе гордое, честолюбивое желание власти. Поэтому оно и называется Кольцом Всевластья. Человек обычно стремится подчинить себе обстоятельства жизни. И Кольцо даёт такую возможность. Ты хочешь сделать что-то и думаешь, что так будет хорошо. И вдруг у тебя появляется возможность это сделать. Но Господь знает, каких дров ты можешь наломать, если поступишь по своей воле, а не по Его.

Реализация желаний – тема очень важная. Сам помысел о такой власти губит человека. Те, у кого хранилось Кольцо, потом не могут его забыть. В фильме ярко показано, как преображается лицо Бильбо Бэггинса, когда он снова видит Кольцо: из добродушного старичка он на пару секунд превращается в алчного уродливого гоблина. И только с большим трудом преодолевает искушение.

– В связи с этим вспоминаются горящие страстью к Кольцу глаза Горлума: «Моя прелес-с-сть!»…

– Горлум – яркий пример нецеломудренной личности, которая ведёт борьбу сама с собой. Прекрасно сработал оператор, показавший Горлума как двух разных существ: на экране они даже смотрят друг на друга, когда спорят. Горлум пятьсот лет пробыл наедине с Кольцом. Главная же христианская добродетель – целомудрие. Но, как говорит апостол Павел: «Доброго, которого хочу, не делаю. А злое, которого не хочу, делаю» (Послание к Римлянам, глава 7, стих 19). Это происходит в душе каждого из нас, иногда приводя к психическому расстройству.

Ту же борьбу с собой ведут и Фродо, и каждый, кто так или иначе прикоснулся к Кольцу Всевластия. Но Горлум не может справиться с собой, потому что завладел Кольцом, совершив убийство. А Бильбо Бэггинс сумел расстаться с Кольцом, передав его Фродо, так как оно досталось ему случайно, а не через преступление.

Ещё одна важная тема, связанная с Горлумом: когда Фродо доходит до горы Ородруин, у него уже не хватает сил выбросить Кольцо. Он надевает Кольцо. И его спасает лишь то, что он ранее пожалел Горлума. Тот откусывает Фродо палец – и вместе с Кольцом летит в огненную пропасть. Примечательно, что в этот критический момент Господь не приходит на помощь в явном виде, не сходит с неба Ангел. Но начинают работать небольшие добрые дела, которые Фродо совершил. И это его спасает.

– Как Вы считаете, в какой мир попадает Фродо, надев Кольцо? В фильме подчеркнуто, что этот мир отличается от реальности.

– Когда Фродо надевает Кольцо, он попадает в потусторонний мир, начинает видеть то, что нельзя увидеть глазами. Это очень ярко, с великолепной компьютерной графикой (хотя и не совсем по Толкину) показано в фильме. Например, лица назгулов, прежде бывших великими королями-кольценосцами. В телесном мире они отсутствуют, поскольку они не живые и не мертвые. Они действуют не физически, а духовно, сеют ужас одним своим появлением. В книге Фродо таким же образом видит эльфа, сопровождавшего отряд хранителей – в виде гигантского воина в белом.

Обычно мы смотрим друг на друга телесными очами. Но каждый что-то представляет собой в духовном мире. Есть богословское мнение, что после всеобщего воскресения каждый будет выглядеть так, как выглядит его душа.

Когда Кольцо надевает Сэм, оно начинает его соблазнять, как и остальных: Сэм мудрый и смелый, Сэм великий. Но он отвечает сам себе, что он лишь простой садовник. Его спасают простота и смирение. То, чего не хватает Горлуму.

Даже Гэндальф, который достаточно могущественен, смысл жизни которого – борьба со злом, отказывается взять Кольцо, потому что и он не может удержаться от искушения властью.

– Как Вы думаете, какое значение с христианской точки зрения имеет образ Гэндальфа?

– Гэндальф в основном выступает в виде простого старца с посохом. Хотя, если говорить христианским языком, он является кем-то вроде Ангела. И в фильме, и в книге хорошо показано, в каких случаях он проявляет свою сущность. Гэндальф показывает нечеловеческую мощь в борьбе с Балрогом, огненным демоном, потому что они практически равны по силам. Но с орками сражается обычным мечом.

Это серьёзное прозрение Толкина. Хотя и нельзя проводить прямых аналогий, но что-то напоминает здесь о воплощении Христа. Бог явился не в славе, а в смирении и уничижении. Только так Он мог достучаться до наших сердец. Часто неверующие люди спрашивают, почему нет такого, как в сказках: грянул гром, разверзлось небо и произошло Богоявление? Почему Бог не может нас насильно к Себе привести, заставить выполнять заповеди? Толкин тонко отвечает на этот вопрос, противопоставляя Гэндальфу Саурона, который подчинил себе своих приспешников, сделал рабами.

Бог вмешивается в нашу жизнь тогда, когда люди сделали всё, что смогли, но против них направлены превосходящие силы зла. В фильме это тоже видно. «Мечи здесь бессильны», – говорит Гэндальф. Он складывает свой меч и посох символом креста и разрушает мост под Балрогом.

Но эти моменты, у которых есть прямые параллели с христианством, не являются, на мой взгляд, самыми ценными. Когда только-только стало возможно говорить о вере, о духовном, о Пушкине заговорили как о христианине. Снимали фильмы на эту тему. Православные критики, священнослужители пытались найти в творчестве Пушкина христианские мотивы. Вспоминали «Отцы пустынники и жены непорочны…» и так далее. Однако один из лучших исследователей Пушкина Валентин Непомнящий показал: о чём бы ни писал Александр Сергеевич – это христианство по сути. «Сказка о рыбаке и рыбке», «Евгений Онегин», «Борис Годунов» – о Боге, хотя там прямо о Нём и не говорится. Этот взгляд кажется мне гораздо более глубоким.

То же и здесь. Не надо искать прямые параллели со Священным Писанием или церковной жизнью. «Властелин Колец» – это глубокая, сильная, но сказка.

– Какие темы в трилогии Толкина кажутся Вам наиболее важными, интересными?

– Таких тем во «Властелине Колец» много. И в фильме, и в книге прекрасно показана тема ответственности каждого за судьбу всех и вся. При этом дело каждого героя в отдельности безнадёжно, они могут добиться чего-либо только вместе. Недаром выбираются представители от всех народов: гном, хоббит, эльф, маг, люди… И подчас герои действуют, не имея вестей друг о друге.

Соратники Фродо до последнего не знают, жив ли он ещё, продолжает ли свой путь в Мордор. А Фродо ничего не знает о битве на Пеленнорских полях и у Чёрных врат. Король Теоден не знает, что Арагорн ведёт к нему на выручку войско. Ситуация безнадёжная, и это показано прекрасно. Теоден говорит, что они не смогут победить войска Мордора – и всё же будут сражаться. Но если бы хотя один из участников подвёл, то в целом ничего бы не вышло. У каждого героя свои обязанности, именно его. У Толкина это звучит как «выбор судьбы», хотя мы понимаем, что на самом деле это Божия воля. Гэндальф прекрасно говорит о том, что мы не выбираем судьбу, мы можем распоряжаться только временем, которое нам отпущено.

Ещё важный момент – ответственность маленького человека (не в гоголевском или пушкинском смысле, а просто обычного человека). Хоббит – это прекрасный образ. Кто такой хоббит? Это тот же человек (о хоббитах Толкин написал, что они нам родня, хотя и дальняя), простота и незначительность которого подчеркнута его маленьким ростом. Я сейчас говорю именно о внутреннем восприятии хоббитов. Вообще, любая книга написана так, чтобы ты мог её пережить, а для этого почувствовать себя на месте главного героя.

Хоббит – это маленький сельский житель. Простота этой жизни особенно подчёркнута. И вдруг этому «полурослику» предстоит сыграть ключевую роль в судьбе мира. Это очень важная христианская мысль, что, в конечном счёте, судьба мира зависит от тебя лично. От того, как ты сегодня себя поведёшь, зависит судьба всего человечества.

Есть тут и монархическая тема. Посмотрите, без короля царство распадается. В советское время было принято говорить о монархе как о ком-то глупом, ленивом, смешном и т.д. Это же выразилось и в тогдашних сказках. Но посмотрите, какой образ короля показывает Толкин – и за ним Питер Джексон… Войско выстраивается перед битвой на Пеленнорских полях, король Теоден произносит речь. Они все понимают, что идут на смерть. И он скачет мимо ряда выставленных копий и своим мечом ударяет по каждому из них. Он как бы благословляет их, испытывает общность со своими воинами. Они понимают, что они одно: войско и король. И потом он скачет впереди войска.

Вот это ответственность короля – он впереди всех идёт на смерть. Вот кто такой король. И читатель, будь он христианин или нет, видит этот образ и запоминает. Правитель должен быть таким. Если ты берёшь власть, то получаешь ответственность. А отношение к королю? Даже когда Теоден в помрачении, ни у кого из его подданных не возникло мысли его свергнуть! Потому что они понимали – даже при таком короле существующее устройство власти лучше анархии, которая воцарилась бы взамен.

– Какую цель, по-вашему, имеет уничтожение Кольца? Ведь зло всё равно остается?

– У Толкина Третья эпоха Средиземья связана с Кольцом. С его уничтожением эта эпоха заканчивается и начинается Четвёртая – эпоха людей. Другие кольца теряют силу, эльфы и Гэндальф вынуждены уйти. Возможности сил, превышающих человеческие, исчерпываются. Уходит волшебство, как доброе, так и злое. Само по себе зло, конечно, остаётся. В этом отличие сказки Толкина от других, где после победы добра «все жили долго и счастливо».

Здесь зло остается, но зло человеческое. Когда хоббиты возвращаются и видят, что стало с их Широм (в прокатной версии фильма этого нет), они сравнительно легко побеждают его. И злой колдун Саруман действует уже чисто человеческими средствами, и его можно уничтожить без волшебства. А ведь Саруман – ангел, ставший на сторону тёмных сил.

Таким образом, Фродо уничтожает злое стремление к сверхъестественной силе, власти. И уничтожается всё, порождённое злой магией Кольца. Вспомните главную битву перед воротами Мордора. Когда Кольцо уничтожено, рушится и гибнет то, что создано волшебством. Но люди-харадримы остаются. И битва продолжается, потому что их ещё необходимо победить.

– Как Вы считаете, фильм лучше или хуже книги?

– На мой взгляд, в современном кинематографе, наполненном второсортной голливудской продукцией, «Властелин Колец» – очень серьёзное событие. Миллионы людей увидели настоящие чистые образы. Фильм прекрасно снят – как эпическое произведение в лучших традициях Гомера. Это видно во второй серии, когда заканчивается штурм Хельмовой Пади. Орки ломают последнюю дверь, последние воины пытаются её держать. И вдруг авторы фильма позволяют себе пятиминутный диалог между Арагорном и королем Теоденом. Для человека, привыкшего к «драйву», такое, по меньшей мере, странно. А на самом деле – это важнейший момент.

Эпос позволяет взглянуть на происходящее как бы из вечности, где реальная скорость событий не важна. Вот мы видим обычный бой, нам интереснее всего, кто победит. А в эпосе можно остановиться и поговорить, поразмышлять. Гомер мог, описывая битву, сделать огромное отступление о греческих кораблях. Или, скажем, у Гоголя в «Тарасе Бульбе» есть перекличка Тараса с атаманами, притом, что идёт штурм Дубно. То есть важными оказываются другие моменты.

И потом во «Властелине Колец» несколько всадников скачут из ворот, размётывая в стороны толпу неприятеля. Понятно, что такого в реальности быть не может. Это законы героического эпоса. Мы видим подошедшую подмогу. А склон горы не менее 45 градусов. Но это искажение реальности символично. И таких моментов и в фильме, и в книге много. В фильмах жанра экшн невероятные пируэты героев в битве лишь подчёркивают их мастерство, здесь же каждое отступление от реальности имеет смысл. Ещё и поэтому Толкин говорил, что его невозможно экранизировать. Фильм Питера Джексона так и не смог передать многих вещей.

– Например?

– Эльфов так и не сумели показать по-эльфийски. Это словами нельзя выразить, а на экране тем более. Толкин устами Сэма постоянно оговаривается насчёт эльфов: «Если вы понимаете, о чём я». Он передаёт некое ощущение. Эльфы показаны в фильме как некие высшие существа. На самом деле они не высшие, как Гэндальф или Саруман. Они просто другие, у них другая судьба.

В толкиновском мире у единого Творца есть два рода детей: перворожденные эльфы и люди – «те, кто пришли после». Эльфы бессмертны, но они связаны с землёй. Живут только до тех пор, пока жива земля. А люди смертны, но после смерти их ожидает иная участь – та, что выводит их за пределы этого мира. Тут осмысление бессмертия души. И потому нельзя сказать, что эльфы выше людей.

Конечно, есть в фильме моменты, которые являются уступками современному зрителю, воспитанному на американском кино. Невозможно себе представить, чтобы у Толкина Арагорн и Арвен прилюдно целовались, как это показано в конце третьей серии. Но современный кинематограф, к сожалению, немыслим без подобных сцен. Авторы также вводят почти роман между Арагорном и принцессой Эовин.

– Как Вы думаете, влияет ли на фильм то, что отсутствуют баллады, которых много в книге?

– Конечно, нельзя объять необъятное. Баллады сильно удлинили бы и без того трёхчасовые серии. Баллады – это способ выражения внутреннего состояния, даже если не слушать их, а просто прочитать стихи в книге. Поэзию и музыку надо просто воспринимать, они создают внутреннее настроение. А у фильма свой язык. Там есть несколько песен (какие-то только в режиссерской версии). Они очень сильные. Например, пронзительная песня-плач Пиппина. На её фоне наместник Дэнетор ест черешню, и красный сок стекает у него по губам. Он только что послал войско на гибель. Это мощный образ. Сама смерть не показана, показаны только выпущенные орочьи стрелы… Это уже не нужно, достаточно красного сока на губах наместника.

Мне очень жаль, что книга и фильм ориентированы на западный мифологический мир. У нас всё не менее богато, но при этом пока нет автора, который бы написал сказку такого уровня.

– Вокруг трилогии Толкина идут серьёзные споры. На Ваш взгляд, в чем правы люди, которые не советуют читать такую литературу? И в чем не правы?

– Мне кажется, люди, которые выступают против, забывают, в каком мире мы живём и как воспитываются наши дети. И забывают про колоссальный позитивный заряд, который получают зрители «Властелина Колец», если только они не отмахиваются и не говорят, что это смешно. По-моему, несмотря на обилие батальных сцен, этот фильм могут смотреть даже дети младшего школьного возраста. Там нет особого натурализма, которым изобилуют боевики и триллеры. Нет оторванных голов, рук, вспоротых животов и всего подобного. Жестокость сражения показана по-другому. Даже выражения лиц воинов на грани гротеска. Это именно черты героического эпоса.

– Толкинизм популярен. Как, по-вашему, безобидно это или нет? Где грань, после которой игра угрожает заместить собой реальность?

– Мне кажется, опасность увлечения толкинизмом для массового зрителя и читателя ничтожна. Прочитал ты книгу пять раз, десять, посмотрел фильм – потом это войдёт в нормальное русло. К серьёзным духовным повреждениям приходят единицы. А молодые люди, которые под влиянием «Властелина Колец» стали слушать кельтскую музыку, увлеклись компьютерной графикой в таком стиле, просто нашли пример красоты – разве они от этого пострадали? Возможно, это отвлекло их от действительно вредных вещей. А некий уход от реальности, если он остаётся в определённых рамках, нормален для юного возраста. Опасность возникает, если такое увлечение превращается в страсть, становится смыслом жизни.

Конечно, лучше, чтобы дети смотрели и читали вместе с родителями, вместе размышляли, обсуждали. Но, мне кажется, ничего не надо делать специально, искусственно. У меня семеро детей. Если меня волнует какой-то эпизод, я делюсь этим с ними. Я иду в кино на «Властелина Колец» с детьми не потому, что хочу их воспитать, а потому, что мне самому интересно его посмотреть. Потом мы обмениваемся переживаниями – как положительными, так и отрицательными. Если это не трогает моё сердце, лучше мне молчать и ничего детям не говорить. Если ты любишь своих детей, нужные слова придут сами.

Для Запада в увлечении кельтской культурой есть некий протест против культуры массовой. Я – патриот, но мой патриотизм не разрушается тем, что мне нравится кельтский фольклор. В творчестве любого народа оказываются запечатлены лучшие образцы гармонии. Как в музыке, так и в литературе, живописи и так далее. Если Запад увлекался стилем «а-ля-рюс», это же не заставило их стать русскими. В нашей культуре найдены удивительно красивые формы. Мы это знаем. Но если кто-то из нас в какой-то период увлекается ещё и кельтской культурой, это всё же на порядок выше, чем если бы он увлекся тяжёлым роком или бездарной поп-музыкой. Важно, чтобы, в конечном счёте, всему нашлось нужное место и роль в жизни.

В молодом возрасте мы неизбежно увлекаемся чем-то. «Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел», – сказал Александр Пушкин. В этом смысле «Властелин Колец» – нужная книга. Если девушка в находится под влиянием Эовин или Арвен, а юноша – Арагорна, это воспитывает чувство собственного достоинства, честь, благородство, порядочность. Сказка вдохновляет, укрепляет, утешает, поддерживает, как музыка, песня, доброе слово друга. Если книга чем-то поможет человеку в жизни, чему-то его научит, даст ему что-то понять, то она полезна.

Когда мы читаем про Бабу-Ягу и Ивана-Царевича, разве это смешивается в нашем сознании с образами диавола, апостолов и так далее? Нет, мы просто умеем различать, что там миф, а здесь реальность, наша вера. Наличие во «Властелине Колец» хоббитов, гномов, эльфов как раз и подчеркивает, что это миф и не надо путать его с реальностью. Когда я в храме служу Божественную Литургию, у меня никаких толкиновских образов в голове не возникает. Здесь жизнь – а там сказка.