Метро – очень шумный вид транспорта. Не удивительно, что многие, спускаясь в его подземелья, отсекают себя от этого шума наушниками плеера. Я и сам так часто делаю. Но иногда еду без наушников. Просто чтобы не выпадать из звукового контекста жизни, пусть даже и чрезмерно шумного. А контекст этот, надо сказать, бывает прелюбопытнейший.

 На подходе к эскалатору в метро меня обогнала тройка весело болтающих молодых ребят. Симпатичные, худощавые, хорошо одетые. Один – в очках. В общем – ребята как ребята. И проехали мы с ними по соседству на ступеньках самодвижущейся лестницы – всего ничего, минуту, наверное, не больше. Но за эту минуту я услышал столько матерщины, сколько не слышал, наверное, за последних несколько лет. Потому что на эскалаторе ведь в сторонку не отойдешь. Вот и пришлось поприсутствовать на этом «пире духа». И не особо громко ведь матерились, так – лишь друг друга слышали, ну и я за компанию случайно...

А, надо сказать, у меня трое сыновей, чуть младше их. И каждый раз, когда на улице я слышу от молодняка бранные слова, у меня срабатывает какой-то рефлекс: подойти, сделать внушение, а ежели не послушают, то… А что, собственно «то»? По шее дам? Ага, щас. С какого перепугу? Ну, вот предположим, сказал я им нечто строгое мужчинское, вроде «ребята, прекратите немедленно, как вам не стыдно». А они тем же лексиконом посылают меня по известному адресу. После чего, из всех вариантов продолжения этой увлекательной беседы,  у меня их останется только два: либо я оставляю их в покое, метафизически отправившись в указанном направлении. Либо – перевожу дискуссию в плоскость невербальных аргументов с элементами мордобоя. Третьего не дано, увы.

И тот, и другой варианты меня как-то не устраивают. Поэтому, обычно, в таких ситуациях я молчу. Смолчал и тут. Хотя сейчас ребята были вполне себе с виду приличные, и поговорить с ними спокойно можно было бы без проблем. Но… в том и беда, наверное, что на спокойный разговор я сам тогда был не настроен. В ответ же на агрессию что можно получить, кроме агрессии? Её родимую и получишь, ничего более.

Ну а если бы, к примеру, спокойно с ними поговорил, с сочувствием и любовью? Честно сказать, думаю, и тут бы мало что изменилось. Ну, может, придержали бы языки на время, увидав, что мне это не нравится. Может, даже извинились бы. А после продолжили со спокойной душой. У них ведь есть уже такой опыт – не материться в определенных обстоятельствах – дома при родителях, в школе при учителях, в институте при преподавателях… Но как только табуирующая мат обстановка меняется, «разговаривать на нём» начинают с удвоенной энергией.

Есть и еще одна причина, по которой мне представляются бессмысленными увещевания, обращенные к незнакомым людям на улице. И не в том даже дело, что матерщина пропитывает жизнь современного человека ещё со школьной скамьи, что матерятся сейчас очень многие взрослые, и странно было бы ждать от их детей иного отношения к этой словесной заразе. Нет, это все конечно же имеет место, и конечно же – очень печально. Но я вспоминаю свои детство и юность. Вспоминаю, как матерился через каждое слово куда как смачнее моих давешних случайных попутчиков. И очень хорошо понимаю сейчас, что это была не просто вредная привычка. Это была самая настоящая одержимость.

Звучит очень категорично, но я помню, что когда взрослые пытались увещевать меня и моих друзей, их слова не имели абсолютно никакого воздействия на мою душу. Ни грубые и агрессивные, ни ласковые и участливые – никакие вообще. Я их просто не слышал. Не понимал, почему мат – это плохо. И лишь придя в Церковь осознал – нельзя одними и теми же устами молиться Божьей Матери, и говорить матерную похабщину. Тут нужно выбирать что-то одно. И единственный путь эффективной борьбы с этим всепроникающим злом – в христианской проповеди, в миссионерской работе с молодёжью.

Матерщину ведь не зря называют языком бесов. А изгонять бесовское слово можно только словом Божьим. И не на улице надо одергивать между делом незнакомых ребят, а, ну для примера –  постараться наладить дружеские отношения хотя бы с теми парнями и девчонками, которые каждый день здороваются с тобою у твоего подъезда. Познакомиться, подружиться, и уже потом – рассказывать о Боге, о Христе, о Евангелии. В надежде на то, что в юных сердцах потихоньку начнет гореть искра любви Божьей. Которая, возгоревшись, способна попалить не только матерщину, но и все другие наши грехи.

Звучит, быть может, наивно. Но других способов я здесь действительно не вижу.