Григорий Померанц. Цитаты
Любовь так тесно связана с болью, что без готовности терпеть боль и страх боли она совсем невозможна.
«Открытость бездне. Встречи с Достоевским»
Без способности поставить себя на второе место, без способности умалиться – все дары становятся жерновами на шее.
«Открытость бездне. Встречи с Достоевским»
В пространстве и времени Бог может найти себя лишь в глубине человеческого сердца, но только в самой последней его глубине. И вот когда человек достигает последней глубины, он чувствует некий дух, который подсказывает ему, что такое хорошо и что такое плохо.
Что значит — делай что хочешь?
В обстановке, когда тон задают пошлость и хамство, очень трудно собрать вместе ту часть образованного общества, что пробилась к глубинам, открытым русской и мировой культурой. Не вижу здесь более эффективного пути, чем путь индивидуального развития. Только способность самому дойти до уровня, на котором станут родными вершины и глубины (в данном случае верх и низ — метафоры) мировой культуры и мы в какой-то степени ощутим себя их наследниками.
Что значит — делай что хочешь?
Интеллигентность — это внутренняя готовность к внешней свободе и готовность защищать эту свободу от покушения извне, и от внутренних пороков, от превращения свободы во вседозволенность.
Интеллигенция, интеллигенты и интеллигентность
Опыт последних веков показал, как опасно доверять логике, не поверяя ее сердцем и духовным опытом. Ум, ставший практической силой, опасен. Опасен научный ум со своими открытиями и изобретениями. Опасен политический ум со своими реформами. Нужны системы защиты от разрушительных сил ума, как на АЭС — от атомного взрыва. Ни один злодей, разбойник, садист не совершили столько зла, сколько энтузиасты благородных идей, прогрессивных идей, целенаправленного добра… Миллионы людей убивала идея окончательного решения, окончательного выхода из всех кризисов, идея прыжка из царства необходимости в царство свободы (или в другую утопию).
Саморегулирующаяся вавилонская башня.
Все в мире несовершенно, болезненно, неустойчиво, трудно. Но увидеть это, не цепляться за устойчивость, за нетрудность, за комфорт — первый шаг к устойчивости в пустоте. Мое ничтожное положение стало моей почвой.
Всякая личность начинается тогда, когда чувствуешь потребность выйти из толпы и ищешь какие-то твердые основания своего личного бытия, твердый стержень, твердую основу.
В 1970 году, вдумываясь, почему Достоевский мало кого убедил своими “Бесами”, я сформулировал догмат полемики: «Дьявол начинается с пены на губах ангела… Всё рассыпается в прах, и люди, и системы, но вечен дух ненависти в борьбе за правое дело, и потому зло на земле не имеет конца».
В полемике 70-х годов я упорно, в мучительной борьбе с собой, смахивал с губ эту пену и сформулировал второй догмат:
«Стиль полемики важнее предмета полемики. Предметы меняются, а стиль создает цивилизацию»
Догматы полемики и этнический мир
«Именно в грязи и лежат самородки, а не на выметенном тротуаре»
«Открытость бездне. Встречи с Достоевским»
«Сущность мировоззрения определяется скорее интерпретацией ценности, чем ее условным знаком. Мы все за добро, но все по-разному его понимаем.»
«Открытость бездне. Встречи с Достоевским»
«Вера говорит: вспоминай свой грех. Вспоминай свою тоску, которая выталкивает тебя из греха (или из жизни, если иначе не выходит). Вспоминай свое отвращение. Это тоска по Богу. И она приведет тебя к Богу, если будет достаточно сильной.
Каждый из нас — Раскольников. У каждого из нас есть свой тайный грех. И каждому из нас открыта бездна Бога. Но мы ее боимся. Мы не готовы вступить в нее. И потому предпочитаем забывать грехи. Это норма. И то, что нарушает норму, мы называем болезнью. Болезненным стремлением копаться в душевной грязи.»
«Открытость бездне. Встречи с Достоевским»
Способность к счастью — признак гармонической личности, свободной от страха, суеты, запутанности в заботах, личности, способной брать от жизни то, что жизнь даёт, и давать ей всё, что жизнь требует.
Когда человек, достигнув цели, не чувствует себя счастливым, это значит, что он стремился к ложной, второстепенной цели, приняв её за истинную (главную), а главную упустил.
Смерть человека в возрасте 89 лет нельзя назвать безвременной. Но для многих из нас это случилось безвременно. Хотелось, чтобы он нас пережил, а не мы его.
Новое нестяжательство
Нужно очень долго разжигать внутренний костер, чтобы пламя его сожгло мусор и открыло путь глубокому созерцанию, до мига, в который хаос человеческих дел будет схвачен волшебным узлом и станет единством, станет иерархией, в которой все на своем месте и нет сомнения, что выше и что ниже, когда вязать и когда разрешать.
Наше спасение — в глубине, где вовсе не каждый миг высший. На этой глубине человек, отбросив иллюзии, остается один на один с проклятыми вопросами, со страданием и смертью. Но я не променяю зарю, которую надо ждать, на электричество, вспыхивающее от нажатия кнопки. Я верю в зарю, и я не раз видел ее.
Счастье — это не суррогат жизни. Это сама жизнь, открытая глубине, со всеми ее бедами, но и с той силой, которую дает глубина. Бог, скрытый в глубине, не страхует нас от несчастий, но он дает силу переносить несчастья и, потеряв всё, начинать жизнь заново. Продолжая путь, мы опять должны войти в темное ущелье, но знаем, что выйдем снова на свет и обрадуемся свету и эту радость будем нести сквозь тьму — до следующего взрыва света.
Метафизическое мужество